Катит по Охотному Ряду загадочная легковушка, откровенно непохожая на других. Город затянут водной пеленой — обычно при езде по московским лужам автомобиль через пять минут превращается в грязную телегу. Но эта открытая машина идет «аки посуху»: лобовое стекло чистое, «дворники» выключены, а легкое летнее платье на даме — не по погоде. И пешеходы, почему-то снующие по проезжей части, как бы не замечают странный автомобиль с двумя вызывающе яркими гвоздичками на боковом стекле.

Все остальные машины — нарочито одинаковые: черные, закрытые, безликие. Одна из них зависла в зеркале заднего вида — случайно? По-видимому, это «эмочки» — но совсем не на такой машине едет загадочная дама. Что это за зверь застыл на ее капоте в прыжке с овального пьедестала? Простите, мадам — это у Вас случайно не «Форд V8»? Или из «американок» вы предпочитаете «Линкольн»?

Ага... Дамочка-то — не из простых: в тридцать седьмом году даже упомянутые отечественные «эмочки» кому попало не раздавались и даже не продавались. А уж о том, чтобы порулить на такой иномарке, могла мечтать не всякая жена наркома. Разве что сынок «буревестника революции» позволит покататься знакомой барышне... «Линкольн» — это опознавательный знак милости сверху, причем с самого-самого... И, конечно же, о такой милости всегда хорошо осведомлены обитатели того здания, которое дамочка тоже должна видеть в своем зеркале...

Булгаковский водитель-грач из «Мастера...», помнится, хвастался борову, как угнал от «Метрополя» пару «линкольнов». Да, все сходится... По странному совпадению слева от нашей дамы как раз находится «Метрополь» — не оттуда ли этот «Линкольн»? И движется она от площади Дзержинского к Дому Пашкова — с крыши этого здания, венчающего Ваганьковский холм, обозревает Москву Воланд. Он видит «... необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на снос лачуг» и, конечно же, уже не видит Храма Христа Спасителя, услужливо взорванного его командой 5 декабря 1931 года. Иначе вряд бы ли он вообще здесь появился...

Едет безымянная дама на непонятной машине по улицам да площадям странного города... Площадь еще носит имя Свердлова, а улица пока что называется Охотный Ряд — памятник Марксу еще не заказывали. Станция метро справа по курсу — тоже «Охотный ряд». А весь метрополитен пока что зовется именем Кагановича. В 1955 году эта станция также получит имя железного наркома — взамен у него заберут метрополитен, обозвав его именем Ленина. А еще через пару лет Лазарь Моисеевич попадет в опалу, и станция вновь станет «Охотным рядом». «Надолго» — аж до 1961 года: глыба с основоположником забавного учения распространит одноименные названия и на станцию, и на Театральный проезд, и на площадь Охотный ряд, и на Моховую улицу — примерно на 30 лет.

Между прочим, сама Москва только чудом избежала переименования. Фантазия реформаторов была «на высоте», а потому варианты предлагались душещипательные: «Революция», «Коммунизм» и, конечно же, «Марксград»! Кто-то из свиты главного шутника вообще предлагал не мелочиться и основать еще одну столицу где-нибудь в географическом центре страны — с нуля, так сказать. Но Воланд поморщился и деяние не состоялось...

Вернемся в авто Маргариты. На Доме Союзов — верноподданные красные транспаранты и флаги. Но у нашей дамы — два цветочка: красный и белый. На чьей она стороне в этом Городе — таком сером, размытом, нереальном? И почему все-таки в этом залитом дождем пространстве возникли открытая машина и летнее платьице? Или это вовсе и не дождь?

А что? Слезы людей? Но не эти ли люди «умыли руки» и довели свою Москву до такого состояния, что даже Воланд со своими кунаками выглядят весьма приятными ребятами, с которыми очень даже выгодно дружить? Не эти ли люди, ломая собственные святыни и уничтожая прошлое, добровольно стремились к злу, вручая Воланду бразды правления? Ведь скучающая дамочка Маргарита стала ведьмой только тогда, когда сама согласилась пойти «к черту на кулички». Да, она ощутила себя «свободной от всего», только от чего конкретно? От обязанностей, от ответственности и, следовательно, от соблюдения любых норм и Правил. Не случайно ей так понравилось носиться по московским улицам верхом на щетке — что там мигалки и блатные номера...

А теперь вспомним нашего первого императора — Петра Алексеевича. Того и при жизни частенько принимали за антихриста, да и сейчас мнения, как говорится, расходятся. Дескать, подменили нашего царя на Западе — то ли в Голландии, то ли еще где-то... Но будь Петр хоть трижды сатаной, это только подтверждает напрашивающийся вывод: даже он не осмелился посягнуть на Москву и ушел рыть свои каналы и прокладывать «першпективы» на берег «пустынных волн». Он легко мог изуродовать одну столицу, но в итоге оставил нам две — такие разные и неповторимые. Правильно говорят: «Москва строилась веками, а Питер — миллионами».

Храм мы, слава Богу, восстановили, только вот... Только вот расчетливый Воланд давно переехал с крыши в более безопасное место — в наши души. Мы демонстративно перестали взрывать церкви, но вместо этого переключились на старые дома, мешающие возведению новых стекляшек и башенок. Впрочем, под руку опять могут попасться вчерашние боги и божки — взять того же железного Феликса. Правда, наша Маргарита не видит его в своем зеркале — Дзержинский работы Вучетича поселится на площади только в 1958 году и проживет на ней 30 лет и 3 года, пока осмелевшая толпа не воспользуется «роялем в кустах» в виде автокрана...

Откуда в бушующей толпе образца 1991 года появился кран с такелажниками? Уж не грач ли с Бегемотом услужливо пригнали его откуда-то? Да они и сейчас готовы его подогнать, чтобы вернуть монумент на место. Кто сказал, что маэстро вновь не захочет пошутить?

Москва вновь станет тем сказочным городом из древних легенд, когда мы, москвичи, прекратим уподобляться Маргарите, которая своим добровольным согласием дала зеленый свет черной мессе Воланда. Зло далеко не всесильно: оно пускает корни лишь там, где к нему внутренне готовы. Поэтому увеселительные похождения всякой нечисти по московским улицам и переулочкам зависят не от сотрясания воздуха в бесполезных теледебатах и от прочей политической трескотни, а от нашей доброй воли. Притормозим перед пешеходным переходом, не будем оглушать зазевавшегося гостя столицы воплями клаксонов, постараемся наконец-то вести себя по закону, а не по ситуации — и помчится по свежевымытому Охотному Ряду необычная легковушка с очаровательной Незнакомкой за рулем. Повернет головку налево и мелькнет в проеме между гостиницей «Москва» и Историческим музеем воскресший храм. И пусть любовь и красота будут вечными спутниками как москвичей, так и гостей великого города.

И никакие призраки прошлого не будут больше маячить в зеркале заднего вида.